«И начал он мне угрожать гневом божиим и
местью его, — начал говорить тихим голосом;
говорит и весь вздрагивает, ряса словно
ручьями течёт с него и дымом зелёным
вьется. Встаёт господь предо мною грозен и
суров, ликом тёмен, сердцем — гневен,
милосердием скуп и жестокостью подобен
иегове, богу древлему.
Я и говорю протопопу:
— Сами вы в ересь впадаете, — разве это
христианский бог? Куда же вы Христа прячете?
На что вместо друга и помощника людям
только судию над ними ставите?..
Тут он меня за волосья ухватил, дёргает и
шепчет, всхлипывая:
— Проклятый, ты кто такой, кто? Тебя надо в
полицию представить, в острог, в монастырь, в
Сибирь...
Тогда я опомнился. Ясно, что коли человек
полицию зовёт бога своего поддержать, стало
быть, ни сам он, ни бог его никакой силы не
имеют, а тем паче — красоты.»

М. Горький

«Исповедь»